это Вы, роза, называете галюцинациями? * * *
Веефомит полюбил жить бодро. Он часто теперь напевал:
«Барыня речка, сударыня речка,
Просыпайся, речка, ото сна!»
Дальше он не помнил, но это его не смущало, он пропускал строчки и кричал про себя:
«Лёд пошел с утра! Знать, пришла пора!..
Я кричу реке: с ледоходом вас, с ледоходом!»
И после такой разминки у него целый день было прекрасное настроение.
Вот и сегодня Веефомит шел в баню с ощущением ясности жизни. И она воспринималась отстраненно, так, если бы он умер, а люди и звери продолжали бы жить. И он был благодарен судьбе за такое вот состояние. Ему теперь все интересно, он многое подмечал, выделял детали и легко пренебрегал общим. Как сторонний наблюдатель, не поддавался эмоциональному и сентиментальному. Порой пожалеет кого-нибудь, но так же, как пожалел бы лопнувший винт в механизме. Он жил, будто его пригласили участвовать в грандиозном спектакле, но не дали никакой роли. И ему, независимо от реплик, было любопытно наблюдать игру остальных. Особенно нравилось предугадывать «движение масс», выделяя основы и причины этого движения. Не пренебрегал он и единичными судьбами. Но не мог не замечать, что каждая роль вливается в то или иное «движение масс». И он гордился своим умением определять потолки и рамки. В нем раскрылось юношеское любопытство натуралиста, и он подолгу классифицировал, соотносил, разграничивал, не задаваясь обобщающими выводами.
Был вечер, и по небу ползли косматые тучи. Они накрыли город, и получились ранние сумерки, необычные для этого часа.
«Я кричу реке: с ледоходом вас!» — промурлыкал себе под нос Веефомит, вызывая бодрое настроение.
И оно появилось.
Он вышел на безлюдный перекресток и взглянул на церковь. Он всегда так делал после бани. Тучи плыли над шпилями колоколен, и в какой-то момент Валерию Дмитриевичу показалось, что по одному из куполов движется человеческая фигурка. Он пригляделся и действительно убедился, что это не обман зрения. Наверху был человек, он неуклюже спускался по веревке.
«Реставратор, что ли?» — подумал Веефомит и остановился, когда в фигуре верхолаза узнал Бенедиктыча. Этого не могло быть! Бенедиктыч боялся высоты, да и что ему там делать?
«Просто штормовка такая же,» — успокоил себя Веефомит и почувствовал, как бодрое настроение уползает....
«Я кричу реке! — пробормотал Веефомит, признаваясь себе, что такая я вот самостоятельная единица, которую всегда кто-нибудь да съедает. И заело Веефомита.
— С ледоходом вас, с ледоходом! — заорал он на весь перекресток, и человек, там, на куполе, обернулся...
И вот, когда бедняга отчаянно висел на самом карнизе, пытаясь подтянуться, Веефомит и увидел, как, словно из тучи, на куполе появился еще один, одетый точно так же, как первый. Но Веефомит уже не раздумывал, он бежал...
Двери были заколочены, так что он трижды обежал сооружение, прежде чем расколотил палкой окно, вырвал решетку и проник внутрь. Натыкаясь на ящики и бочки, рассыпая что-то, он искал лестницу. Он кричал, и эхо носилось под куполом...
Он не помнил сколько прошло времени, когда, осознав, что лестницы в помещении нет, вылезал в разбитое окно. И совсем не удивился, увидев стоящую у обочины машину с включенной мигалкой. Веефомита встречали. Это были знакомые ему люди. Веефомит уже все понимал, но все-таки оглянулся и посмотрел вверх. Тучи накрыли купола.
— Это опять вы? — с уважением, но не без иронии спросил старшина, — посмотрите, как уделались.
— Барыня речка, сударыня речка! — возвращал себя к жизни Веефомит.
— Просыпайтесь, речка, ото сна! — подхватил старшина, — вам опять что-то показалось, Валерий Дмитриевич?
— Да, опять, — вяло улыбнулся Веефомит,
— Давайте мы отвезем вас домой.
— Давайте, — согласился Веефомит и представил, как завтра Бенедиктыч будет изображать святую невинность.
Машина неслась по сумеречному городу, и Веефомит видел себя издали, сидящего рядом со старшиной в машине, несущейся по городу, накрытому сизыми тучами, и ему были интересны мысли о том, что и он сегодня сыграл какую-то роль вопреки независимости своего сознания. И он гадал: то ли потерял достигнутое, спустился вниз на ступеньку, или наоборот — ожил и познал нечто такое, что не всякий человеческий ум сможет познать, но что со временем, как и все открытия, сделается обыденным пониманием, растворившись в массовом уровне, который поднимет цивилизацию на еще одну вершину самодовольства.
— А что на этот раз почудилось? — осторожно спросил старшина, прощаясь с Веефомитом.
Валерий Дмитриевич заметил сочувствие, и это ему не понравилось. Он ни о чем не жалел. Минуту назад он понял, что нужно ждать и не раздражаться на программу, которая разумнее всех человеческих озарений. Он покровительственно улыбнулся и сказал:
— Я видел чудо, старшина, и я не понимаю, как люди живут без чудес.
Старшина посмотрел на сизые тучи, на нос Веефомита, выпачканный синей краской, и вздохнул:
— Если вы и сумасшедший, то вы счастливый сумасшедший, — и добавил уже официально: — завтра пришлю счет за разбитое. Приготовьте деньги, Валерий Дмитриевич.
Веефомит поднимался по лестнице и, довольный, наблюдал, как медленно высвечиваются темные закоулки прошедшего дня, и тогда он благодарно и нежно-нежно прошептал: «Барыня речка, сударыня речка...»
http://stafka.ru/kalyga/kalyg11.html#kal2 ------------
В субботу по тв ночью будт кашпир. вот и оближет же экран известная девица!
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума